На коленях вползу на алтарь и ругнусь матерно. Буду слыть самой худшей, минуя рубеж – «средняя», для того, чтобы бог написал эпикриз на кровати нам: «крышесрывно. взаимно. здесь гений любил гения».
Со мной делятся кайфом все, кому невмоготу
Ведь каждому страшно умирать одному
Ведь каждый желает, чтобы с ним кто-то шел
По белым дорожкам, разметившим стол(c)
Симпатичный кальянщик добавляет уголек.
Кальян на молоке, друзья, что может быть прекраснее в воскресный вечер?
Любимые люди вокруг, смех, шуточки и стакан Jack Daniels.
Шесть часов бесконечного Junk`a
Но все происходит внезапно.
Дорога от пуфа до туалета внезапно становится очень и очень длинной.
Ноги ватные, голова пустая, руки холодные.
Пустой желудок требовал внимания.
Пора была отправиться перекусить.
Но до пресловутого MacFuck`a еще нужно дойти.
Поначалу было забавно. Ребят шатало, крутило и мучало.
Но к середине пути мое сердце билось в истерике, а на улице стало невыносимо жарко.
От скамейки к скамейке, от дома к дому, метр за метром.
Вот он - финиш.
Ты стоишь около касс и думаешь о картошке.
А в какой-то момент все становится...чересчур громким и блеклым.
Ты сплошные уши. А тело тебя не слушается.
И тогда ты клянешься:
Больше никогда. Ну может разве, что через месяц.

Ведь каждому страшно умирать одному
Ведь каждый желает, чтобы с ним кто-то шел
По белым дорожкам, разметившим стол(c)
Симпатичный кальянщик добавляет уголек.
Кальян на молоке, друзья, что может быть прекраснее в воскресный вечер?
Любимые люди вокруг, смех, шуточки и стакан Jack Daniels.
Шесть часов бесконечного Junk`a
Но все происходит внезапно.
Дорога от пуфа до туалета внезапно становится очень и очень длинной.
Ноги ватные, голова пустая, руки холодные.
Пустой желудок требовал внимания.
Пора была отправиться перекусить.
Но до пресловутого MacFuck`a еще нужно дойти.
Поначалу было забавно. Ребят шатало, крутило и мучало.
Но к середине пути мое сердце билось в истерике, а на улице стало невыносимо жарко.
От скамейки к скамейке, от дома к дому, метр за метром.
Вот он - финиш.
Ты стоишь около касс и думаешь о картошке.
А в какой-то момент все становится...чересчур громким и блеклым.
Ты сплошные уши. А тело тебя не слушается.
И тогда ты клянешься:
Больше никогда. Ну может разве, что через месяц.
